Выбрался крот из своей земляной кучи, печально вздохнул.
— Чего вздыхаешь? – спросил сокол с ветки старого дуба.
— А чему радоваться? Ты же видишь, какой омерзительный мир вокруг нас. Тьма, сырость, грязь… Каждый норовит раскопать твою нору, убить тебя, утопить… Даже черви – и те стали какие-то худые, короткие. При такой жизни я скоро сам… тихо умру в своей норе – от холода или голода.
Сокол молчал.
— Не сидел бы ты там, на дереве, — продолжал крот. – На виду ведь… Опасно это. Хочешь, выкопаю тебе под дубом большую нору. Гнездо себе там сделаешь. Укромно, тепло, спокойно…
— Зачем мне гнездо? – сказал сокол, прыгая с ветки и расправляя крылья. – У меня есть небо.
Последних слов улетевшей птицы крот уже не слышал. «Наивный глупец, — подумал он о соколе, — совсем не знает жизни».
«Где он видит тьму? – думал сокол, поднимаясь все выше. – Вокруг такой прекрасный мир… Залитый светом…»
На миссионерской конференции в Славянске я чувствовал себя соколом. Расправленные крылья, сила внутри тебя, смелость и огонь в глазах. Но конференция закончилась. Сидя в поезде по дороге в Киев, я говорил внутри себя:
«Господи… Как не хочется возвращаться. Там… слишком тихо. Люди живут, как год или два назад. Свои заботы… Свои хлопоты… Они не понимают нас – восточных. Они не прятались по подвалам под обстрелами. Не видели, как на тротуаре у автобусной остановки или у двери магазина лежат окровавленные люди, которые всего две-три минуты назад дышали, жили… Они не оборачивались, чтобы увидеть свой дом и сад в последний раз. Они не понимают и не чувствуют того, что происходит сейчас в Украине на самом деле. Даже в церкви они не хотят об этом говорить, потому что в минуты такого разговора им становится неуютно, неловко.
Мне тяжело среди них – устроенных, счастливых, красиво одетых… Мне тяжело не огорчаться… Тяжело не осуждать киевские лица за окнами джипов, бутиков, ресторанов. Я уже даже не пытаюсь им говорить о старушке, которая в Песках или в Марьинке выходит из двери наполовину сгоревшего дома и просит у солдат кусочек хлебушка. Сам стараюсь не вспоминать о парализованных, слепых, об инвалидах-колясочниках, которые под свист снарядов лежат, сидят на кроватях, накрывают голову полушкой, потому что… не могут спуститься в подвал. Просто не могут! Покрываясь холодным потом, смотрят в потолок, ожидая, что вот сейчас, в эту секунду, он рухнет, разорванный на огромные куски бетона ракетой града…
Этой зимой люди снова будут умирать от мороза. В своих квартирах прифронтовых городов. Кто-то высыплет в ладонь все таблетки снотворного. Уснет, чтобы больше не проснуться и ничего этого не видеть. Кто-то будет наливать себе второй стакан самогона, третий… Глотать, чтобы сердце разжалось, чтобы сквозь слезы вырвалась из души песня… Хотя бы на несколько минут… Песня про счастье, про любовь, про цветущую черешню…
Почему так, Господи? Неужели только там, в Славянске, где христиане сами пережили жуть войны, есть люди, готовые отдавать все, чтобы тащить кого-то из беды, из нужды, из отчаяния? Неужели в целой стране… так мало… любви?»
За окном поезда бежала мимо ночь. Темнеет рано, сквозь эту темноту мне еще ехать и ехать… Вымести бы из головы все мысли. Уснуть бы…
В этот момент запел в кармане мой мобильный. Смотрю на экран. Полковник. Мой давний друг. Бывший военком Горловки. Старый, больной, слабый человек. Едва ходит с палочкой, но за рулем своей «семерки» чувствует себя еще молодым джигитом. Ездить любит, поэтому машиной служит всякому, кто ни попросит.
Дом их в Горловке осколки мин серьезно потрепали. Ни окон, ни дверей, ни шифера на крыше. Весной Виктор Александрович с женой из города уехали. Мы приютили их в селе Никольское на Кировоградщине.
— Гена, не спишь?
— Нет, рано еще…
— Мне Вася дров привез. На тракторе… Целый лафет!
— Какой Вася?
— Ну, как какой! Водитель… Вы с ним весной в Красногоровку картошку возили. Помнишь?
— Помню. Дрова что – голова сельрады выписал?
— Какой там голова… Все лето обещал, а после выборов забыл про нас твой голова. Вася сам нарезал. В лесу. Есть такие стволы валежника, что я их и обнять не могу. Золотые дрова…
— И по чем? – спрашиваю я.
— Ни по чем. Нате вам, говорит, старики. Вы – беженцы, а на вашу пенсию сейчас даже дров не купишь. Вывалил лафет посреди двора и уехал. На всю зиму хватит! Подарил… Понимаешь? Да ты должен помнить его – вы ж с ним в Красногоровку ездили…
Связь оборвалась. Из звуков – только грохот колес. В ладони еще светится экран мобильника. Слабый свет среди ночи. Слабый, но все-таки укор мне за то, что пару минут назад я жаловался Богу на ледяную Украину. Когда появится связь, надо позвонить Васе, поблагодарить его…
Я прикрыл глаза, спиной и затылком прислонился к стенке купе… Бывает же так в жизни. Ее никто не ждал, а она взяла и упала – капля добра из ночной тучи. Где-то в селе на берегу Днепра мужик, у которого и своих дел по горло, привез чужим старикам лафет дров. Потратил время, силы, солярку для трактора, бензин для бензопилы… Он… что? Ему… зачем?
Мой мобильный зазвонил снова. Толстый дядька на соседней полке оторвал голову от подушки и пальнул в меня очередью мата. В переводе на полунормальный язык это звучало бы так:
— Или выключи свою тарахтелку… Или поставь ее на беззвучный… Или вали отсюда вместе с нею…
Я вышел из купе. Сосед прав, только… сказать не может. Звонила Оля Косячко. Она, между прочим, тоже из Никольского. Служит там в небольшой сельской церкви. Работяга, певунья… Что это никольчан пробило: то месяцами тишина, а тут… все дружно в один вечер.
— Гена, привет!
— Привет.
— Не спишь?
— Да нет… Все нормально.
— А мы на служении про вас сегодня вспоминали. Тебя, Ольгу Бузницкую… Как вы беженцев к нам в село селили… Как весной мы вместе картошку по селу для Красногоровки собирали…
— Спасибо… Не забываете.
— Я, знаешь, чего звоню? Мы сейчас опять хотим продукты для красногоровцев собрать. Картошку, морковку, цыбулю, буряк… У кого есть – по куску сала. Консервацию разную. Может, кто курицу зарубает, утку, кролика… Соберем тонну или чуть больше. Вася своим бусом готов отвезти. Просит только, чтоб ты с ним поехал. Вас, еммануиловцев, на блок-постах все знают, а одному ему… По новостям говорят – там сейчас опять обстрелы… Сам понимаешь.
— Собирайте, Оля… Я поеду. Утром обязательно тебе перезвоню, а то я в поезде… Связь здесь рвется.
Связь и вправду оборвалась. Заветные палочки на экране телефона то появлялись, то исчезали. Но и так все уже сказано. Прости меня, Господи! Прости, что из своей земной норы я не вижу всего того, что видишь в Украине Ты. Мне тяжело и, как крот, я вижу только тьму. А Ты, Господь, смотришь с неба глазами, что лучше, чем у сокола. Видишь не десяток, не сотню, не тысячу… Видишь миллионы украинцев, которые не пройдут мимо беды, приютят, обогреют, накормят, отдадут пальто и сорочку, въедут во двор с лафетом дров, повезут к линии фронта не только картошку, а сердца свои, жизни… Прости меня, Господи. Спасибо тебе за науку, за любовь Твою…
Я молился, а за окном мелькали огни чужого города, срывался первый снег, и ночь уже не казалась беспросветной. На стоянке вышел на перрон. Позвонил жене:
— Похоже, будет у меня еще одна командировка на твою родину – в Никольское, — рассказываю ей. — Селяне продукты собирают. Хотят отвезти в Красногоровку. Ради такого дела денег на солярку у нас в Ассоциации «Еммануил» наверняка дадут.
— У кого просить будешь?
— Не знаю… Галине Юрьевне Кучер скажу. Она точно все решит.
— Не проси.
— Почему?
— Сегодня мне женщина звонила. Благодарила за христианские газеты и журналы, которые мы рассылаем. Попросила о встрече. Привезла деньги. Сказала, что это не нам, а на доброе дело. Так что… Бог оплатил солярку для красногоровцев.
До рассвета уснуть я уже не мог. За окном видел не ночь, не беду… Что всем нам может сделать тьма, когда над Землею такой… Божий свет? Устоим, переживем, справимся… И если еще не умеем как следует любить – научимся!
Геннадий НОВИКОВ, пресс-служба Ассоциации милосердия «Еммануил»
На снимках селяне из Никольского.
Напоминаем, что сотрудники Ассоциации милосердия «Еммануил» продолжают помогать жителям юго-востока Украины. Пакеты с теплой одеждой и продуктами вы можете принести к нам по адресу: Киев, ул. Красноармейская, 131-А и оставить работникам охраны. Таким образом происходит сбор помощи юго востоку Украины самым простым способом. Также Вы можете оказать помощь беженцам юго-востока Украины, оказав финансовую поддержку.
Перечислить финансовую поддержку вы можете здесь!
